Всё не как у людей (о терминах московского диалекта руськой мовы)

[yslavav]

Я недавно узнал, что известные мне с детства на московском наречии "макаронные изделия", то есть всякие "рожки", "ракушки" и т.п., а также и сами макароны


на самом деле у всех людей называются пастой.
А реальные человеческие макароны на самом-то деле - это французские миндальные пирожные macaron. (Все на самом деле с этим словом сложнее (чем с рындой, например) - корень греческий, подробности в комментариях)

Как это у них на Московщине получилось? Загадка. Механизм, однако, хоть и скрытый, но устойчивый и широко применявшийся. Колокол bell у них РЫНДА, а мантия, накидка mantel у них МЕТЕЛЬ. Если у французов и англичан немецкая mantel-верхняя одежда превратилась в каминную полку (для сушки той же одежды), то на московщине - в снежную бурю. Все же, в некоторых случаях, чем меньше уникальности, тем лучше.

Comments

[yslavav.livejournal.com]

Проблема в том, что "великий и могучий" по совокупности признаков и отягчающих обстоятельств - это язык лжи, язык диктатуры пролетариата и победившего и развитого социализма. Взять хотя бы "фашистов" и "бендеровцев". И Пушкина в этом контексте просьба не упоминать - в его эпоху развитие "великого и могучего" "во всей красе" еще не состоялось.

[ingermann.livejournal.com]

Так а в макаронах-то что ты нашёл "имперское" или "социалистическое"?

[yslavav.livejournal.com]

Да ложь! Смешение смыслов.

[ingermann.livejournal.com]

Ну, это ты совсем придираешься! Лично я, даже если завтра введут уголовную ответственность за употребление слова "макароны", буду всё равно называть по-привычному, ты уж извини!

[yslavav.livejournal.com]

Все сложнее, чем я предположил. Лингвисты сходятся, что корень греческий общего содержания, связанный с видом еды на похоронах (ячменный отвар), (а в современной фракии похоронная еда из риса - то, что здесь в селе, как я слышал пару раз, называли коливо [колыво]) .
Насчет уголовной ответственности это ты что-то слишком эмоциональные предположения строишь :-)) Хотя после заметки Аверьяна о сексуальных порядках в Сингапуре, я тоже засомневался в принципиальной невозможности установления всяких уголовных наказаний за все, что только можно придумать.